У меня, вологжанина по прописке, за годы лесо­устройства в Архангельской, Вологодской областях и Республике Коми исходившему их вдоль и поперёк, сформировалась естественная равная в них заинтересованность. Поступающие из этих регионов сведения примерно об одном. Проблемы вокруг леса сгущаются. Люди стали понимать, что разрешение их возможно только при широком вовлечении общественности и заинтересованном включении в этот процесс первых лиц регионов.

Именно сам лес из последних сил просит дать ему слово и ещё надеется быть услышанным. На­помним, что в статье 9 Конститу­ции России лес, наряду с другими природными ресурсами, назван основой жизни и деятельности на­селения, проживающего на данной территории. Поэтому пришло вре­мя на первый план ставить не во­просы промышленного освоения лесов, а состояние самого леса.

Вероятно, многие согласятся с тем, что хозяйствование в лесу может быть оценено только как процесс, зависящий от степени осознания человеком и обществом роли лесных ресурсов в жизни лю­дей. Ещё в 1961 году К. Монтенем выделено три степени пользования лесом: оккупационное, промыш­ленная эксплуатация и непрерыв­ное и неистощительное пользова­ние лесом.

В книге Г. И. Редько, Н. Г. Редько «История лесного хозяйства Рос­сии» (С.-Петербург-Москва, 2002) авторы обратились к выводам это­го немецкого лесоэкономиста. «К сожалению, — делают они заключение, — пользование лесом в Рос­сии советского периода, особенно в таёжной зоне, скорее подходит под название оккупационного, чем промышленно-эксплуатационно-го». В недавно законченной на­ми монографии «Очерки истории лесного хозяйства Вологодской области» на основе собранного ма­териала мы вынуждены были под­твердить этот вывод учёных.

В результате истощительных рубок и неадекватных им лесо-восстановительных мероприятий к 1998 году удельный вес хвой­ных лесов Вологодской области упал с 90% в 1927 году до 54,7%. К 2010 году состояние лесов ещё более ухудшилось. Доля хвойных стала менее 50%. Причём если с 1973 по 1998 годы хвойные леса сокращалась по 0,21% в год, то с 1998 по 2010 годы — уже по 0,47%, т. е. с вдвое большим ускорением. Из 706 тыс. га созданных лесных культур 283 тыс. га, или 40%, на­ходятся в неудовлетворительном состоянии. Большая часть из них заросла лиственными породами и потеряла своё значение как лесные культуры. Только 35% основного лесовосстановительного мероприятия — сохранения подроста оказа­лось в какой-то степени эффективным.

Подчеркнём, что мы привели показатели Вологодской области, подаваемой руководством отрасли как пример остальным регионам России, где дела, вероятно, ещё хуже. По признанию В. Л. Ры-машевского (ЛР от 06.12.2010), «в 8 лесхозах Архангельской об­ласти, примыкающих к железным дорогам Архангельск-Вологда и Коноша-Котлас, лесные ресурсы практически исчерпаны, а в ос­тальных лесхозах оцениваются как истощённые».

Деятельность Рослесхоза не очень широко освещается в СМИ. Немногие просочившиеся све­дения не доставляют радости. Только за один 2008 год хвойные леса Северо-Западного округа со­кратились на 939,5 тыс. га, или на 2,7%. Особенно печальна участь хвойных лесов в Ленинградской (сократились на 6,3%), Новгород­ской (на 5,2%), Архангельской (на 3,8%) областях. На 1,1% сократи­лась за этот год площадь хвойных лесов и в Вологодской области. Но это обстоятельство не повлекло видимых выводов и последствий. И, полагаем, именно в отсутствии ответственности за состояние ле­сов и целевой политики в отноше­нии к лесу следует искать причи­ну лесных бед. Отсюда, полагаем, и замена «лесного хозяйства» на расплывчатое понятие «лесные от­ношения».

Какой же из этого вывод? Леса на землях лесного фонда являются федеральной собственностью. Они представляют собой федеральное имущество, и именно собственник (статья 210 ГК) несёт бремя содер­жания принадлежащего ему иму­щества. Но государство, отстаивая своё монопольное право собствен­ности на леса, не может (или не хо­чет) ответственно исполнять свои обязанности.

Как ни трудно, но такой вывод общественность обязана сделать.

Лес взывает о помощи. Даль­ше медлить нельзя. Академик Н. А. Моисеев в книге «Экономика лес­ного хозяйства» приводит в пример США, где именно общественность, а никак не большой бизнес, заста­вила федеральную власть принять не только необходимые законы, но и учитывать общественное мнение, считаться с ним.

Выступая на одном из лесных форумов с докладом «Федератив­ный диалог: отношения между Федерацией и её субъектами», гу­бернатор Вологодской области В. Е. Позгалёв отметил в этих отноше­ниях большой перекос. «Налого­вые доходы, — сказал он, — цен­трализуются, а расходная часть децентрализована. В результате значительная часть обязанностей, закреплённых Конституцией за субъектами Федерации, не обес­печивается соответствующей до­ходной базой. Это приводит к за­висимости субъектов Федерации от центра, нарушает принцип ра­венства прав».

В декабре 2006 года Правитель­ством РФ утверждены «Правила расходования и учёта средств, пре­доставляемых в виде субвенций из федерального бюджета бюджетам субъектов РФ на осуществление отдельных полномочий РФ в об­ласти лесных отношений». Эти Правила (пункт 3) обязывают ре­гионы согласовывать целевые про­гнозные показатели и мероприя­тия по их достижению. Насколько и как они выполняются и какую дают отдачу, мы уже показали.

Выделение субвенций влечёт за собой необходимость контроля за их целевым и эффективным использованием. Предполагалось сформировать (особенно в многолесных территориях) региональ­ные органы власти с функция­ми, ограниченными переданными полномочиями, т. к. одного этого направления деятельности по его широте и сложности более чем до­статочно. По неясным причинам это простое и понятное условие не только не выполнено, но и не было поставлено.

В Вологодской области, например, в её правительстве действует Департамент лесного комплекса. В бюджете департамента на 2010 год в сумме 836754,8 тыс. руб. на лесоохранные и лесовосстановительные мероприятия приходится 135,8 млн. руб. (субвенция 358533 тыс. руб.). В Республике Карелия создано Министерство по природопользованию и экологии, и толь­ко в Архангельской области — Министерство лесного и охотничьего хозяйств.

«Я против того, чтобы в сов­ременных условиях «свинчивать» государственное лесное хозяйст­во и приватизированные струк­туры лесной промышленности в объединённые ведомства разно­го уровня по «управлению леса­ми» или по «управлению лесным комплексом, — пишет известный учёный-лесовод И. Шутов. — Это плохо ещё и потому, что в таких ведомствах роли первой скрипки и дирижёра остаются у тех, кто за­интересован в реализации не стра­тегических интересов отрасли, а тактических интересов предпри­нимателей, делающих свой бизнес на заготовке, переработке и тор­говле древесиной».

На вопрос «что делать?» от­вечаем: вероятней всего, решить вопросы собственности и лесоус­тройства. Нахождение отрасли в состоянии «частично беременной» излишне затянулось.

Сначала о лесоустройстве. Уп­равлять лесами можно только при наличии достоверной информации. Нелепо выглядит предполагаемая передача государством лесоус­ройства в регионы, т. е. самостоя­тельного получения информации о не принадлежащей им собственности. Признаемся в том, что регионы не очень-то заинтересованы в её правдивости. При этом всё равно именно собственник остаётся ответственным за надлежащее содержание и финансирование принадлежащих ему лесов. Госу­дарственная инвентаризация при всей амбициозности её предназначения не может заменить лесоустройства, т. к. не выдаёт необходимых объёмов лесохозяйственных мероприятий, размеров пользова­ния, привязанных к конкретной территории, и т. д.

Из формы собственности естественно вытекает и форма уп­равления лесами, содержание ле­соустроительных подразделений на федеральном или ином уровне. При монопольной федеральной собственности на леса в необходимой правдивой информации заинтересован в первую очередь собственник. Отдельные лесоустроительные действия, в том числе и организация территории, могут осуществляться на конкурсной основе по заказу арендаторов, без изменения утверждённой в установленном порядке лесоустроительной информации.

А теперь о собственности. За весь 90-летний послереволюционный период монопольной го­сударственной собственности на леса наблюдается их качественное ухудшение, истощение и деградация. Но за качество лесов никто не отвечал. Необходимость перемен в этом важнейшем вопросе оче­видна. Мешает страх. За всю исто­рию России нашлась только одна унтер-офицерская вдова, которая самостоятельно сама себя высекла. Других примеров что-то не видно и не предвидится.

Противники региональной, муниципальной и частной форм собственности на лесные земли отчётливо понимают, что легализа­ция этих форм неизбежно заставит прописать меры ответственности за использование, восстановле­ние и охрану лесных земель. И не только региональных или частных. В равной мере независимый конт­роль распространится и на федеральные леса на землях лесного фонда, чего они не без основания боятся. Это уже качественно иная нормативная база.

В обиходе появятся понятия лесного менеджмента, учёта вре­мени и критерии эффективности инвестиций в лесное хозяйство. Леса станут оцениваться главным образом по их качественному состоянию, стоимости конечных то­варов и услуг, которые могут быть получены в результате лесопользования. У лесохозяйственного производства будет создана своя собственная конкурентная среда. Особую цену приобретут не сте­пень лояльности чиновника к соб­ственному начальству, а предпринимательские навыки и умение получать конечный результат. Будет наконец сформулировано понятие о том, что же должно представлять собой лесное хозяйство, его цели и задачи.

Отсутствие всего этого убедительно демонстрирует наша сегодняшняя действительность. Необходимость изменений пугает не только современного чиновни­ка. Их опасается и рядовой лесовод, не приученный работать на конечный результат. Усиленно сопротивляется лесная наука, отягощённая грузом прошлого соглашательства в «обнаучивании» противоречивых и непоследовательных административных решений. Все её немалые на сегодня возможности направлены на оттяжку времени, тиражирование «страшилок» о невозможности государства удер­живать нефедерального собствен­ника лесов в рамках закона.

Говорить обо всём этом трудно, но необходимо. Пришла пора бес­пристрастно оценить прошлое и сделать выводы. Особенно в пери­од подготовки изменений в Лесной кодекс РФ. Печально, что попытка в 2006 году бывшего начальника одного из управлений Рослесхоза Н. Н. Кашпора непредвзято оце­нить действительность, к сожа­лению, не имела продолжения. А сам Николай Николаевич сегодня выведен из состава Совета по раз­витию лесопромышленного комплекса при Правительстве РФ.

Просто обозначим ещё два наиважнейших больных вопроса.

Сначала о лесах на землях сельскохозяйственного назначения.

Лесопромышленник ликует. Верх взяла его сиюминутная выгода. Не нужно строить дороги. Сегод­ня эти примыкающие к населённым пунктам земли, в обход ФЗ от 21.12.2004 г. № 172-ФЗ «О переводе земель или земельных участков из одной категории в другую», зачислены в земли лесного фонда и стали усиленно вырубаться. Се­верный крестьянин в зоне риско­ванного земледелия в одночасье лишился своей «второй ноги», на которую он опирался на протяже­нии столетий.

Пустеют сёла и деревни. В обиход вошло понятие опустынива­ния территорий. Вслед за распадом села закрываются школы и боль­ницы. Происходит разрушение дорог и всей социальной инфраструктуры, в которой в равной мере нуждается и лесное хозяйство.

Всё это со временем придётся восстанавливать. Но уже без леса. Кто за это ответит? Подумаем об этом сейчас.

Теперь об оптимальном проценте лесистости территории. По­лучилось так, что вопрос этот как-то пропал вслед за ликвидацией рынка земли. Вот что писал в 1894 году в отчёте «Лесное государст­венное хозяйство» по результатам командировки в Новгородскую, Псковскую и Санкт-Петербург­скую губернии видный лесоэкономист Г. П. Сазонов.

«Стр. 201. Лесной, болотной и неудобной площади должна быть объявлена беспощадная истреби­тельная война. Собственно говоря, задача правительства в лесном вопросе должна быть двоякая: с одной стороны, необходимо обере­гать леса действительно строевые и спеющие, охранные и защитные, с другой стороны, должно решительным образом истреблять вообще неудобную и лесную площадь, состоящую в огромном большинс­тве из мелких зарослей, и особенно те части её, которые годны под пашню и сенокос. [...]

Вопреки мнению канцелярских мудрецов нельзя не признать, что размеры лесной площади являются величайшим бедствием севера. Лес здесь — сорная трава, которую каждый разумный хозяин старается уничтожить на посеянном учас­тке. Лес является препятствием культуре, устраняемым лишь тяжким трудом. Население вопиет не о глупом здесь лесоохранении, а прямо о лесоистребительном законе с премиями за уничтожение лесных зарослей, этой сорной травы севера».

Выносим это мнение Г. П. Са­зонова на обсуждение без собственных комментариев.

Е. Н. ЮРИЧЕВ,

председатель Совета

областной общественной

организации

ветеранов (пенсионеров)

«Лесовод», г. Вологда.