Полгода назад был закрыт доступ к системе дистанционного мониторинга лесных пожаров ИСДМ-­Рослесхоз через портал государственных услуг и единую систему идентификации и аутентификации (ЕСИА). Насколько известно, изначально это не было результатом злого умысла – доступ пропал в результате каких-то очередных технических работ, и восстановить его сразу не получилось.

Теперь же, видимо, Рослесхоз и Авиалесоохрана просто не считают нужным восстанавливать этот доступ – поскольку пожароопасный сезон будет явно очень трудным, и чем меньше люди будут знать о происходящем, тем чиновникам будет спокойнее.

Ограниченная часть информации о пожарах доступна через раздел «Открытые данные» системы ИСДМ-­Рослесхоз – но там нет, например, сводных данных дистанционного мониторинга о пожарах за последние сутки (есть только нарастающий итог с начала года). Кроме того, там нет данных о планируемых и фактически проведённых профвыжиганиях – а это одна из самых пожароопасных практик в лесном хозяйстве и один из главных источников ландшафтных и лесных пожаров. Нет карточек пожаров с подробной информацией о каждом из них. В целом «открытые данные» обрезаны настолько, чтобы по ним невозможно было судить о реальной ситуации и о проблемах в охране лесов от пожаров в оперативном режиме.

Очевидно, что страна по-­прежнему совершенно не готова к очередному пожароопасному сезону в лесах и на других природных территориях – до начала массовых ландшафтных пожаров в некоторых регионах остаётся всего несколько недель, а почти ничего так и не сделано, чтобы исправить прошлые ошибки.

По-прежнему около половины российских лесов относятся к фактически никак не охраняемым территориям («зонам контроля лесных пожаров», где леса по закону можно не тушить, плюс лесам на сельхозземлях, землях запаса и некоторых других категориях земель, где за сохранность леса вообще никто и никак не отвечает).

Органы управления лесами по-­прежнему нищие – небольшое в масштабах страны увеличение финансирования уже почти съедено инфляцией, а многие относительно благополучные регионы даже дополнительно обеднели за счёт перераспределения лесных субвенций в пользу неблагополучных. У многих арендаторов, раньше принимавших самое активное участие в борьбе с пожарами, в нынешней экономической ситуации тоже может не хватить ни людей, ни техники.

Система финансирования (вся – от распределения лесных субвенций до оплаты труда конкретных работников) по-прежнему устроена так, что пожары выгоднее героически тушить на больших площадях, чем предотвращать или ликвидировать на малых. Перераспределение денег в пользу неблагополучных в пожарном отношении регионов даже усилило мотивацию к тому, чтобы пожары были.

В некоторых традиционно неблагополучных в пожарном отношении регионах, в частности в Бурятии, Забайкалье,  уже начались так называемые контролируемые профилактические выжигания, которые и сами могут становиться источниками крупных пожаров, и дают сигнал населению, что жечь сухую траву можно и нужно. Поскольку ответственности за последствия профвыжиганий традиционно никакой нет, а деньги на них из федерального бюджета исправно выделяются – видимо, и в этом году выжигания перерастут в очередные катастрофические пожары.

Система штрафов и наказаний за лес на сельхозземлях, за сорняки, бурьян и сухую траву вокруг поселений по-прежнему вынуждает людей уничтожать это всё самыми простыми и дешёвыми способами – чаще всего просто сжиганием в весенний период, когда сухая трава вместе с молодыми деревьями лучше всего горит. Примерно половина лесных пожаров и абсолютное большинство торфяных возникает именно от сжигания сухой травы в лесах или на прилегающих к ним землях.

Такая же ситуация с наказаниями (неустойками) за неочистку лесосек: с точки зрения возможных наказаний жечь порубочные остатки в пожароопасный период, когда они хорошо горят, гораздо выгоднее, чем не жечь или жечь зимой. В таёжной зоне, особенно в сибирских и дальневосточных регионах, очень большая доля пожаров уходит в прилегающие леса именно с лесосек.

Прямой связи между потерями лесов от пожаров (как, впрочем, и от любых других причин) и возможными объёмами заготовки древесины (расчётной лесосекой по лесничеству или установленным объёмом по арендному участку) по-прежнему нет. В подавляющем большинстве случаев лесозаготовители практически ничего не теряют, сколько бы леса ни сгорело на предоставленных им лесных участках.

Существующий подход к расчёту ущерба от лесных пожаров (а это один из двух основных лесных показателей, учитываемых в нацпроекте «Экология») вынуждает чиновников списывать как можно большую долю пожаров на молнии, не занимаясь реальным расследованием их причин и выявлением виновников. Фактически при таком подходе, – когда списание пожара на молнию без выяснения реальных причин позволяет снизить ущерб в 50, 100 или 250 раз в зависимости от категории леса, – чем хуже охраняются леса, тем лучшими оказываются результаты нацпроекта.

В общем, по сравнению с прошлыми катастрофическими годами практически никаких принципиальных улучшений в системе охраны лесов от пожаров не произошло, и, чтобы изобразить хотя бы относительное благополучие, чиновникам опять придётся скрывать пожары и врать о достижениях. Закрытие доступа к ИСДМ очень хорошо вписывается в эту печальную картину мира.