Всем известно, какие руководители возглавляли Рослесхоз в последние годы – не имеющие лесного образования, не имеющие опыта работы ни в лесном хозяйстве, ни в лесной промышленности. Благо, что нынешний руководитель Рослесхоза имеет лесное образование. А посмотрите, кто трудился над нынешним Лесным кодексом – сплошь финансисты, экономисты, не имеющие ни малейшего представления о лесном хозяйстве и ЛПК. Вот эти дилетанты и создали Лесной кодекс, «знаменитый» лишь тем, что поправки в него вдвое превышают объём самого Лесного кодекса.

Но в данной статье хочу поднять вопрос, который касается тех арендаторов участков лесного фонда, чьи договоры были пролонгированы в 2008 году. В Карелии на закрытых конкурсах было отдано в аренду более 80% лесного фонда. Многие участники, получившие таким образом лесные участки в аренду, уже сменили юридическое лицо, но право аренды за собой сохранили и, не создавая ничего — ни рабочих мест, ни перерабатывающих производств, не имея никакой лесозаготовительной, лесной, лесообрабатывающей, почвообрабатывающей и противопожарной техники и производственных баз, попросту перепродают отведённые и оформленные в рубку места рубок (делянки) третьим лицам, по цене в разы больше, чем сами платят за аренду, а прибыль кладут в карман, не платя государству практически ничего.

Лесной кодекс не предусматривает никаких платежей по арендной плате в региональные бюджеты. Это несправедливо, региональные бюджеты должны иметь доход от аренды лесов. Правительство Карелии выпустило постановление, где указало размер повышающих коэффициентов (стартовых) по лесничествам республики. Каждый участник конкурсов должен был предложить свой повышающий коэффициент, но не ниже стартового размера.

В результате арендная платы увеличивается, и лесозаготовитель теперь обязан выплатить в региональный бюджет немалую сумму независимо от того, вырубит он в течение года свою расчётку или нет.

Если размер арендной платы, исчисляемый по минимальным ставкам платы за лес, которую арендатор платит в федеральный бюджет, чётко определён статьёй 73 Лесного кодекса, то вторая часть арендной платы, которая платится в региональный бюджет, нигде в законах чётко не оговорена и не разъяснена.

Эта «тёмная» часть арендной платы напоминает «презент» некоему другому лицу, способствовавшему твоему бизнесу, как «откат браткам» в 90-­е годы. Почему законодатели не урегулируют этот вопрос, непонятно. Увеличивать всевозможные штрафы — тут чиновники молодцы, а узаконить вторую часть арендной платы за пользование лесными ресурсами не могут.

Вот в этих повышающих коэффициентах и кроется угроза банкротства для тех арендаторов, у которых размер повышающего коэффициента оченьвысокий. Но в скором времени повышение коснётся каждого лесного арендатора. Дело в том, что с 2018 года Правительство РФ повысило минимальные ставки платы за 1 кбм лесных ресурсов, отпускаемых в рубку, на 36%, с 1 января 2019 года ещё на 20%, а в 2020 году она увеличится ещё на 21%. Если раньше государство поднимало цену на древесину, попённую плату на 2, 3, 7% в год, то увеличение «попёнки» только за два последних года составило 56%! С чего бы вдруг? Цены на внутренних и международных рынках лесопродукции не выросли за эти годы, и население у нас богаче не стало, а значит, его покупательная способность не увеличилась.

То, что государству нужны дополнительные средства на поддержку Донбасса, строи­тельство дорог, мостов, на выполнение социальных обязательств – понятно. Но только почему за всё это должны платить, а попросту рисковать своим бизнесом, добросовестные арендаторы лесных участков? Золотых шишек на деревьях я как-то не заметил. У каждого ИП, ООО, НПО и у других организаций, которые имеют в аренде лесные участки, тоже есть свои производства, куда надо вкладывать деньги. Растут расходы на зарплату и налоги, отчисления во внебюджетные фонды. А сколько средств уходит на ремонт и обновление техники, строительство лесных дорог, за которые государство не платит ни копейки, хотя дороги после завершения лесозаготовок останутся в его распоряжении, причём совсем бесплатно.

Ладно, если бы эти повышающие коэффициенты были для всех арендаторов одинаковыми и если бы коэффициенты только в конце года утверждались правительством и депутатами регионов на следующий год. Гражданский кодекс позволяет изменять размер арендной платы, но не чаще чем раз в году. Если бы при его установлении брались во внимание спрос и цена на ту или инуюлесопродукцию предприятия, среднее расстояние вывозки, качество лесного фонда. За счёт размера повышающего коэффициента можно заставить выполнить свои обязательства тех арендаторов, которые во время конкурса обещали, но не выполнили намерений по созданию рабочих мест, покупке лесной, лесозаготовительной и другой техники.

Что немаловажно, судебные дела по искам арендаторов о снижении повышающих конкурсных коэффициентов, даже при существенном изменений качественных и количественных показателей условий договора аренды лесного участка, как правило, судами апелляционной и кассационной инстанции не поддерживаются — из-за того, что якобы имеется прецедент, когда Верховный суд РФ отказал в праве арендатору изменить размер арендной платы за счёт уменьшения размера повышающего коэффициента в связи с тем, что за 15 и более лет аренды лесного участка существенно изменились его технико-­экономические и лесотехнические характеристики, изменились ценовые позиции, растут затраты, государство постоянно повышает минимальную ставку платы за единицу изъятия лесных ресурсов и др.

Многие арендаторы прове­ли за свой счёт работы по лесоустройству арендуемых лесов. А добиться справедливости от государства не могут. Государство считает, что если арендатор надел на себя «лесной хомут», то, как раб, обязан платить при любых обстоятельствах по полной, как прежде, даже если арендодатель уменьшил расчётную лесосеку, изъял часть арендуемой лесной площади, изменил площадь эксплуатационных и защитных лесов и сделал другие действия, которые значительно ухудшили и усложнили выполнение арендатором прежних условий договора аренды. Это касается только тех арендаторов, у которых есть в собственности лесная техника, официально устроенные на работу работники, имеются производственные площади и мощности по переработке круглой древесины.

Так и хочется спросить у таких чиновников, кто этого непонимает: если бы они, предполо­жим, когдо-­то взяли в аренду 4-­комнатную квартиру со всеми удобствами, а лет через пять хозяин квартиры закрыл двери в двух комнатах, запретив пользоваться ими, вывез сантехнику и электропечь, а арендную плату, несмотря на это, каждый год только повышал. Что решил бы в этом случае суд?

И сколько власть может терпеть, когда ряд арендаторов, не имея «за душой» ни бензопилы, ни топора, ни лесовоза, — платит государству копеечную арендную плату 150-­200 руб­лей за 1 куб, а продаёт на корню третьим лицам за 500-­600 рублей, получая баснословные прибыли за счёт безарендных лесозаготовителей.

Думаю, что тема, поднятая в статье, близка и понятна многим лесопромышленникам и мои коллеги примут активное участие в её обсуждении. Хочется, чтобы правительство РФ, правительства регионов услышали голос лесной отрасли и навели порядок в распределении государственного «зелёного» имущества. Лес – это золото, и если к нему относиться разумно, лес даст возможность заработать не только лесорубам, но и смежникам ЛПК, пополнить бюджеты разных уровней. Лес – общенародное достояние. Но «благодаря» нелепому лесному законодательству общенародное дос­тояние оказалось в руках недобросовестных арендаторов, жиреющих за счёт действующих предприятий ЛПК.

А при разработке нового Лесного кодекса, о чём заявил премьер Дмитрий Медведев, следует наконец учесть мнение лесопромышленников — тех, на ком держится экономика многих лесных регионов.

Н. Э. Салакка, заместитель директора ООО «Фрегат», Республика Карелия.