Когда я первый год работал таксатором при устройстве Заонежского лесхоза, что в Карелии, мне, неопытному лесоустроителю, довелось подать на списание какое-то количество заложенных лесхозом культур.

Ох и шум поднялся тогда в лесхозе и в моей партии! Срочно был откомандирован ко мне полномочный работник лесхоза, и пошли мы с ним снова пересчитывать эти жухлые, еле живые ёлочки, затерявшиеся между ядрёных, почти в руку толщиной стволиков осиновой поросли. И ведь доказал он мне, что формально я был неправ! Чтобы списать эти культуры, необходимо было, чтоб осталось при-жившимся количественно менее 25% от исходного количества посаженного материала. Фактически же этих жалких несчастных ёлочек оказалось чуть больше, и хотя было видно, что они в принципе обречены, считать культуры погибшими не было формальных оснований. Пришлось пойти на компромисс: отметить неудовлетворительное качество культур и назначить их дополнение. Да ёще вдобавок при сдельной оплате труда таксатора я отработал бесплатно три драгоценных полевых дня! Какой напрашивается вывод?

Когда через 10-15 лет на эти участки пришёл следующий лесоустроитель, картина скорее всего была чуть лучше, — за счёт появившегося за это время под пологом заматеревшего осинника некоторого количества елового самосева, и он, таксатор, поступил скорее всего так же, как и я, его предшественник. И закрепились эти липовые культуры во всех лесоучётных материалах на многие десятилетия.

С тех пор много воды утекло, довелось мне работать инженером по лесовосстановлению и главным лесничим и на разных других должностях в лесном хозяйстве, причём в разных лесхозах нашей области. Естественно, разные были условия, разный уровень ведения лесокультурного и питомнического хозяйства, часто очень даже приличный. Разные получались и культуры, были и участки, за которые совсем не стыдно, правда, в основном это участки сосновых культур на песчаных почвах. Но чаще всего вездесущая «листва» накрывала зелёным валом даже лучшие посадки, и справиться с ней не было никакой физической возможности. Видимо, для природы слишком большая роскошь — десятилетиями залечивать нане-сённые ей раны, как это получилось бы при заращивании вырубок хвойными породами!

Каждый раз, раскрывая какой-нибудь очередной план лесонасаждений и любуясь фиолетовой или оранжевой штриховкой и сеточкой лесных культур, покрывающей ныне около доброй трети всех площадей, поневоле думаю, что вся эта красота — производное в большей степени желаемого, чем действительного.

Лет пятнадцать назад мне уже довелось опубликовать в «Лесной газете» статью о том, как перекочевывают из категории хозяйственно ценных молодняков в мелколиственные после очередного лесоустройства значительные площади естественного заращивания и содействия естественному возобновлению, оформленные лесхозами. Так вот, с культурами это обычно не проходит ввиду самой сложности процедуры списания и незаинтересованности в этом всех «заинтересованных» сторон: заказчика, подрядчика, да и самого государства в лице разных руководящих структур.

Надо ли винить в этом канувшие в Лету лесхозы? Ни в коем случае! В те годы в лесном хозяй-стве работали, как правило, профессиональные и ответственные люди, настоящие патриоты своего дела. Но что могла противопоставить эта немногочисленная слабовооружённая рать лесников могущественным силам природы, по законам которой пионерными и на первом этапе биологически куда более сильными являются как раз эти малоценные мелколиственные породы? А для того, чтобы хвойные были вне конкуренции, нужны вложения в десятки раз более существенные, чем это позволяли имеющиеся у лесников ресурсы.

В конце 90-х федеральным органом лесного хозяйства были приняты отраслевые стандарты лесных культур, довольно жёстко регламентирующие их качество, в том числе и по наличию лиственной примеси. Сразу же вслед за этим наше областное управление организовало семинар по лесовосстановлению с учётом требований новых технических регламентов. В районе г. Сокол были подготовлены объекты переведённых в лесопокрытую площадь лесных культур весьма приличного качества, проведён соответствующий уход с уборкой лиственной поросли. В результате на пробных площадях уж если не по запасу, то по количеству экземпляров культивируемая порода ель вышла в главные по отношению к оставленным осине и берёзе. Зато каков был объём произведённых работ на единицу площади! Вероятно, в десятки раз больше, чем обычно закладывается по техпромфинплану. Но даже это не позволило нам сделать утвердительный вывод о соответствии объектов требованиям нового стандарта.

По прошествии лет, ежегодно и многократно следуя в областную столицу, проезжаю мимо одногоиз этих участков...

Всё возвращается на круги своя. Осина давно уже вернула утраченный было приоритет, причём не только по запасу, но и по количеству стволов. Природа взяла своё. Согласно таблицам хода роста лиственно-хвойных молодняков для нашего региона, в наиболее распространённых типах леса ежегодный прирост лиственной составляющей запаса составляет 4 кбм и более. Думаю, выполнение нормативных мероприятий по уходу за такими культурами при отсутствии на площади подроста предварительной генерации в этих условиях в большинстве случаев может обеспечить участие в составе культивируемой породы в виде 1-2 единиц.

Сегодня в лесном хозяйстве ситуация многократно хуже, чем в те относительно благополучные годы. Уповать на какую-либо интенсификацию — бессмысленно.

Так, может быть, признаем очевидное: восстановление вырубок со сменой пород — это нормально, и не будем сражаться с ветряными мельницами! Не будем стремиться объять необъятное! Пусть будут и лесные культуры, но лишь в тех пределах и объёмах, в которых их можно «довести до кондиции». А оборот рубок по еловой хозсекции должен быть не 100 лет, как сегодня, а минимум в полтора раза больше.

Тем более что учёные-экологи давно подтвердили: лесные земли так же «устают» от монокультуры, как и сельскохозяйственные, а лесные сообщества развиваются по своим сложным законам, ломать которые себе дороже выйдет!

Николай Барболин.

Вологодская область.