В ближайшее время в России должна быть принята стратегия развития лесного комплекса до 2030 года, в которой будут обозначены новые принципы ведения лесного хозяйства.

О том, как стратегия может изменить систему лесопользования в России и повысить привлекательность отрасли для инвесторов, а также о создании законодательных условий для её развития, «Эксперт» поговорил с руководителем Федерального агентства лесного хозяйства (Рослесхоз) Иваном Валентиком.

- Сейчас разрабатывается стратегия развития лесного комплекса (ЛК) до 2030 года, которая должна прий­ти на смену стратегии его развития на период до 2020 года. Зачем нужен новый документ?

- Предыдущая стратегия была принята десять лет назад и утверждалась совместными приказами Минсельхоза и Минпромторга. Мы считаем её удачной в части как лесного хозяйства, так и лесной промышленности. Но жизнь обозначает новые вызовы и направления развития. Стратегия, утверждённая на уровне правительства России, повысит её статус, станет обязательным законом не только для участвовавших в её разработке ведомств, но и для Минфина и Минэкономразвития.

- Есть мнение, что новая стратегия формируется исходя из рыночного спроса на ту или иную продукцию ЛК, в то время как в предыдущем варианте этому уделялось недостаточно внимания.

- Стратегия должна быть сбалансированным документом, содержащим перспективные направления развития двух отраслей: лесной промышленности и лесного хозяйства. Помимо экономических аспектов лесопользования должны быть учтены и экологические, и рекреационные, и эстетические.

Новый вариант стратегии, подготовленный Минпромторгом России, учитывает все наши предложения в части развития лесного хозяйства.

В ней отражены региональные особенности развития лесного комплекса, обозначены векторы развития таких инструментов увеличения экономического и экологического потенциала наших лесов, как лесоустройство, государственная инвентаризация лесов (ГИЛ), восстановление системы федеральной Авиалесоохраны, реализация модели интенсификации лесопользования и воспроизводства лесов, совершенствование федерального лесного надзора и надзора за исполнением переданных полномочий и другие.

В проекте стратегии нашли своё место цели укрепления противопожарного блока, борьбы с нелегальной заготовкой древесины и теневым рынком, развитие ЕГАИС учёта древесины и сделок с ней. Ожидается, что задача повышения экологической и социальной роли лесов перестанет быть декларативной, перейдя в разряд решаемой, приобретёт осязаемые формы и поддержку на деле.

Для повышения экономической отдачи лесного хозяйства и лесных отношений предусмотрено совершенствование подходов к ценообразованию на лесные ресурсы, введение стимулов для комплексного использования древесины и выпуска продукции с высокой добавленной стоимостью.

Учтены сценарные варианты развития лесного комплекса, ряд специальных вопросов развития лесного хозяйства. Например, развития лесной инфраструктуры, лесоустройства, осуществления ГИЛ и ведения лесного реестра, постановки лесных участков на кадастровый учёт, дальнейшего развития ЛесЕГАИС и «ИСДМ-­Рослесхоз», адаптации к изменениям климата и реализации Парижского соглашения, технологической и технической модернизации воспроизводства лесов, научного и кадрового обеспечения.

- Какие ещё принципиальные моменты важны для Рослесхоза?

- У нас есть ключевые принципы работы отрасли, которые определены в нормативных базовых документах, в том числе в «Основах государственной политики в области использования, охраны, защиты и воспроизводства лесов в Российской Федерации на период до 2030 года», утверждённых Распоряжением правительства Российской Федерации от 26 сентября 2013 года № 1724­-р.

Один из них — неистощительность ведения лесного хозяйства. Другой — рациональное, многоцелевое и экологически ответственное лесопользование. И не только в части заготовки древесины, но и развития рекреационного использования лесов, туристической деятельности, охотничьего хозяйства. А ещё есть так называемое побочное лесопользование: заготовка грибов, ягод, лекарственных растений. Эта сфера также требует к себе особого внимания.

Нам нужны новые системы защиты лесов от вредных организмов. И подтверждение тому — вспышка пандемии сибирского шелкопряда в Сибирском федеральном округе в прошлом году. Бороться с вредителями, спасать сибирские леса пришлось в экстренном порядке. Наши усилия увенчались успехом, но так быть не должно. Работа в этом направлении должна быть направлена на предупреждение, а не на ликвидацию последствий.

Нельзя забывать и о воспроизводстве лесов. В прошлом году в России в полном объёме восстановили леса, вырубленные при заготовке древесины в 2015 году. Всего восстановлено 968,2 тыс. гектаров.

Однако это далеко не всё. В последующие годы за один вырубленный гектар леса лесопользователи будут сажать гектар нового леса в границах регионов, где производилась рубка. Напомню, что речь идёт о 850 тыс. гектаров и более.

На пресс-­конференции в декабре 2017 года президент России отметил важность восстановления лесов, утраченных при строительстве инфраструктурных объектов, причём в тех же объёмах.

В этом году в Государственной думе в первом чтении принят закон «О компенсационном лесовосстановлении». Он призван решить проблему безвозвратных потерь лесных ресурсов. Такое случается из-­за их вырубки под строительство дорог, магистральных трубопроводов, недропользование и т.д. В год на этих участках вырубается около 150 тыс. гектаров лесов без обязательств по лесовосстановлению. После того как законопроект «О компенсационном лесовосстановлении» вступит в силу, восстановление леса станет обязательным делом для всех, независимо от причин вырубки лесного ресурса.

- Леса восстанавливаются в тех же объёмах, что и вырубались. А можно всё-­таки значительно больше восстанавливать?

- Масштабы лесовосстановления должны соответствовать и соизмеряться антропогенным воздействием на них. То, что человек вырубил, он должен восстановить.

- Но мы ведь уже успели много вырубить и ещё вырубим до того момента, как у инвесторов возникнет обязанность восстанавливать вырубленное.

- Действительно, у нас существует фонд лесовосстановления. Туда вошли все наши утраты и потери последних лет. В целом по стране речь идёт о 32 млн. гектаров. Эти территории могут и должны быть восстановлены как за счёт государства, так и за счёт предпринимателей, работающих в лесной сфере.

Важно сохранять леса непосредственно вокруг городов и посёлков. Для этого принят закон о зелёных лесопарковых поясах, так называемом зелёном щите. У нас уже создано 22 лесопарковых пояса в 19 субъектах страны. Начала Смоленская область, потом Белгород, затем стали присоединяться другие субъекты. Сегодня уже 47 регионов готовят инициативы о создании лесопарковых поясов вокруг своих городов. Причём государство не влияет на этот процесс напрямую, он запускается через региональные общественные палаты, а в отношении городов федерального значения — Общественной палатой Российской Федерации.

- Как обстоят дела с переработкой леса в России? Раньше из страны вывозили очень много круглого необработанного леса. Судя по обсуждающейся сейчас стратегии развития ЛК, мы должны увеличивать перерабатывающие мощности, строить новые целлюлозно-бумажные комбинаты.

- В России в 2017 году было заготовлено 212,4 млн. кубометров древесины. В «круглом» виде экспортировано 19,4 млн. кубометров, то есть менее 10% заготовленного. Хотя ещё в период до 2008 года круглого леса экспортировалось в два раза больше.

Сегодня 90% древесины перерабатывается на территории России. По статистике, у нас положительная динамика практически по всем основным видам лесобумажной продукции: по пиломатериалам, фанере, плите, целлюлозе, упаковке. Есть небольшой спад по газетной бумаге, но это связано с цифровизацией.

- За счёт чего произошло такое резкое сокращение экспорта? Только из-­за повышения ставок пошлины?

- Экспорт кругляка снижается планомерно за счёт развития мощностей по переработке внутри страны. Кроме того, его экспорт становится менее рентабельным в результате влияния изменения курса валют и в целом изменения ситуации на мировых рынках. Рынок диктует необходимость перехода к глубокой переработке древесины.

Есть территории, где экспорт круглого леса пока ещё рентабельнее, чем экспорт пиломатериалов, — например, Дальний Восток. Но недавно решением правительства РФ был введён механизм квотирования экспорта основных дальневосточных древесных лесных пород. То есть те, кто перерабатывает древесину в Российской Федерации, получают возможность экспорта по сниженной ставке пошлины.

Бывают единичные случаи, когда у лесозаготовителя минимальное плечо экспорта в Финляндию или в КНР, где построены заводы, и ему невыгодно перерабатывать в России.

Есть и другие примеры. Из Северо-­Западного округа тонкомерную доску везут в Китайскую Народную Республику контейнерами. Хотя расстояние там более 7 тыс. километров, но это выгодно. Притом что экспорт этих же круглых лесоматериалов в Финляндию им невыгоден. Рентабельнее в этом случае переработать, распилить, высушить, загрузить в контейнеры, довезти и продать в КНР. Те же финны прекрасно понимают структуру себестоимости в России и всегда держат минимальную цену на кругляк.

Но в целом наши лесопользователи сегодня мотивированы к тому, чтобы вкладывать деньги в глубокую переработку. Добавленная стоимость выше, и доход выше. Мы как великая лесная держава обязаны строить современные лесоперерабатывающие мощности с максимальным переделом.

При этом стратегические инвесторы вкладывают в дело значительные средства, и это выгодно территориям, выгодно живущим там людям.

Сегодня пока что самые ответственные лесопользователи — владельцы крупных ЦБК и лесоперерабатывающих предприятий. Они рассчитывают работать многие годы и уже сегодня думают на перспективу. Например, вкладываются в строительство лесных питомников. Недавно Устьянская лесоперерабатывающая компания открыла в Архангельской области питомник на 9 млн. саженцев. Собственный питомник есть и у ОАО «Монди СЛПК». Государство должно разными способами поддерживать такие инициативы лесовладельцев. Например, уменьшать плату за древесину на сумму реальных капиталовложений бизнеса в лесные дороги, питомники. И дифференцировать плату в зависимости от глубины переработки леса.

- Насколько серьёзна проблема с незаконно заготавливаемой древесиной? Раньше считалось, что такая древесина занимает немалую долю в экспорте необработанного леса.

- Кем считалось? Часто международные экологические организации, которые присутствуют в России, ссылаются на некие экспертные данные. И вот звучат цифры: 30% всего объёма незаконно заготавливается, 20%. То есть 40–50 млн. кубометров. Откуда они взяли такие цифры?

Никаких эмпирических данных в подтверждение этому нет. Есть официальная оценка российских регионов: 1 млн 700 тыс. кубометров незаконной заготовки древесины, и 65% этого объёма приходится на Иркутскую область. А всего в стране заготовлено 212,4 млн. кубо­метров.

Наши мониторинги позво­ляют оценить примерный объём незаконного лесопользования в РФ. По нашим данным, в стране он составляет около 3 млн. кубометров в год. Статистика улучшилась после того как в 2017 году мы кардинально переломили ситуацию в Иркутской области за счёт реализации пилотного проекта, в том числе введения системы чипирования древесины, перезагрузки работы пунктов её приёмки и отгрузки. Продолжает развиваться ЛесЕГАИС, в которой сегодня учитываются сделки с древесиной, а с 1 июля — и с пиломатериалами.

- Несмотря на обилие лесных запасов, российские промышленники испытыва­ют в отдельных регионах дефицит доступного леса. Эксперты связывают это с тем, что у нас нет пока системы интенсивного лесопользования, которая создана, например, в Норвегии. Как вы считаете, существует ли проблема дефицита лесных ресурсов, например, для целлюлозных комбинатов, которые могут быть построены в Карелии, Архангельской области?

- Конечно, проблема существует. Основные лесоперерабатывающие предприятия находятся в европейской части России, в Иркутской области, в Хабаровском крае. И они действительно испытывают дефицит доступных лесных ресурсов. Отчасти — из-­за истощительного нерационального использования лесных ресурсов в 50–60-­х годах прошлого века. Это было связано с восстановлением страны после Великой Отечественной войны.

Сегодня интенсивная модель ведения лесного хозяйства является приоритетным направлением нашей работы. Для этого создана нормативная база. Определены пять пилотных лесных районов в Северо­-Западном и Сибирском федеральных округах. Там будут реализованы модели интенсивного ведения лесного хозяйства, основанные на обновлённых нормативах изъятия лесных ресурсов и лесовосстановления.

В своё время с проблемой дефицита доступных ресурсов столкнулись и финны, и шведы, которые к 1940–1950-­м годам прошлого века подошли с истощённой лесосырьевой базой. Они поняли, что если не будут изменять подходы к ведению лесного хозяйства, то не смогут обеспечить свои комбинаты сырьём. Поэтому сконцентрировались на ускоренном воспроизводстве лесных ресурсов, мелиорации почв, разрешили рубку насаждений по достижении ими количественной или объёмной спелости, а не возраста, как это сейчас безальтернативно работает у нас.

Аналогичную концепцию мы реализуем совместно с крупнейшими лесопользователями (группа «Илим», «Монди СЛПК») в пилотных лесных районах, создав «дорожные карты» по внедрению новых нормативов лесопользования и согласовав их с губернаторами пилотных регионов.

Бизнес эти нормативы и вообще интенсивную модель воспринимает очень позитивно. Кстати, последний документ — «Правила ухода за лесами» — был одним из сложных. В них содержатся технологические возможности и приёмы, которые позволят увеличивать съём древесины с гектара, не нарушая баланса, и обеспечивают гарантированное воспроизводство.

- В целом запасы доступного сырья для промышленности сокращаются?

- Нет, и с учётом введения новых правил лесопользования возможность изъятия лесных ресурсов без ущерба для лесных экосистем увеличится в полтора-­два раза. Сегодня бизнес может, используя новые нормативы, изымать больше ресурсов с близлежащих территорий и при этом в меньшей степени работать экстенсивно, вырубать малонарушенные леса — «леса высокой природоохранной ценности», как любят говорить наши коллеги из природоохранных организаций. Концепция интенсификации вообще нравится всем, даже экологам.

- А как обстоят дела на таком важном фронте, как борьба с пожарами?

- Очень многое сделано в последнее время. В 2016 году внесены системные изменения в Лесной кодекс, в закон «О пожарной безопасности», выстраивается обновлённая система управления охраны лесов от пожаров. Решён вопрос с укреплением координации и межведомственного взаимодействия. Сегодня на законодательном уровне чётко распределены обязанности и закреплены полномочия Рослесхоза по координации охраны лесов от пожаров в РФ. До 2017 года у нас таких полномочий не было.

Мы системно подходим к борьбе с пожарами: создали научный пирологический центр, межрегиональный центр по координации, охране и защите лесов в Красноярске. А самое главное, мы стали внедрять систему профилактики, быстрого реагирования и, главное, пре­дупреждения пожаров.

Теперь силы Авиалесоохраны — это федеральный резерв — вводятся не при режиме ЧС (так было раньше), а уже при повышении класса пожарной опасности, с учётом знаний о природной горимости тех или иных территорий и гидрометеорологического прогноза.

Такая реакция позволяет нам минимизировать экстремальные ситуации. Как, например, было в США в прошлом году, когда лесные пожарные не смогли справиться с крупным пожаром в Калифорнии, рядом с Санта-­Барбарой. Не могли остановить огонь всеми силами и средствами одной из мощнейших лесопожарных служб в мире. Пришлось эвакуировать сотни тысяч человек. Только на одном из пожаров выгорело более 100 тыс. гектаров леса. И там, с моей точки зрения, был провал в профилактике и пре­дупреждении. И даже мощнейшая группировка до прихода дождей ничего не могла сделать.

Наша работа, повторюсь, рассчитана на оперативное обнаружение и локализацию очага пожара. Работа на опережение уже дала эффект — улучшены показатели эффективности действий лесопожарных служб, региональных и федеральных. Но каждый год может оказаться сложнее по погодным условиям. В этом году сезон пожаров начался рано.

- Какие изменения в законодательстве вы считаете самыми важными за последние годы?

- Беспрецедентно важен принятый в первом чтении закон об обязательном лесовосстановлении. Раньше выбывающие лесные территории не компенсировались. Я надеюсь, что закон будет принят Федеральным собранием уже в весеннюю сессию.

Хотя в каждом из блоков отрасли за последние годы мы сделали немало. И трудно сказать, какой из законов важнее. Все они взаимосвязаны. Мы создаём комфортные условия для бизнеса, чтобы инвестиции шли в лесной сектор. Создали условия для эффективной охраны, защиты и воспроизводства лесов.

Например, с 2016 года мы создали условия для общественного контроля за проведением санитарных рубок — я имею в виду 455-­й закон, который вступил в силу 1 октября 2016 года. Теперь ни одна санитарная рубка не может проводиться без размещения информации о ней на сайте уполномоченного органа власти субъекта страны на 20 дней. Сегодня по закону каждый гражданин может остановить необоснованную санитарную рубку.

С 2016 года мы впервые в стране учитываем всю древесину с помощью ЛесЕГАИС. Все сделки с древесиной, а с 1 июля 2017 года и с пиломатериалами, регистрируются в системе. А раньше на рынках было много продукции с «чёрных» пилорам. Сегодня в ЕГАИС зарегистрировано уже более 100 тыс. пользователей, более 6 млн. документов. Система работает и развивается.

Так что продвигаемся одновременно по многим направлениям. Созданы законодательные условия для развития лесной отрасли, и они заработали.

Осталось ещё несколько системных проблем, над которыми мы сейчас активно работаем. Самое главное — формирование эффективной экономической модели отрасли, прежде всего — взимания платежей за ресурсы и финансирования лесохозяйственных работ.

В 2019 году планируем перейти на «рентный» метод взимания арендных платежей взамен директивного. Это позволит стимулировать инвестиции в строительство лесных дорог, питомников и в целом повысит инвестиционный потенциал отрасли.

Ну и, безусловно, нужно сбалансировать федеральные и региональные полномочия. Про так называемые «два ключа» говорил Дмитрий Медведев, выступая с докладом об итогах работы Правительства Российской Федерации в Государственной думе.

Мы считаем, что сегодня на федеральный уровень нужно вернуть полномочия по лесо­устройству, федеральному лесному надзору. Есть ещё ряд других идей — надеюсь, их также удастся реализовать.

Вера Колерова.