Под деревней Часовенской в Приморском районе выгорело полторы тысячи гектаров леса. Огонь шёл уже к деревне, куда срочно стянули несколько пожарных расчётов, но в трёх километрах от неё остановился: сменился ветер, и пожар повернул в другую сторону. Оцепление с деревни сняли, а дотушивать торфяник отправили мобилизованных работников предпри ятий. Вместе с пожарными- спасателями Соломбальского ЦБК в лес отправился и автор этих строк.

Круче, чем в армии…

От деревни до фронта пожара – около семи километров с рюкзаками по пружинящему под ногами зимнику. В этом районе уже третьи сутки работали сотрудники из «Севералмаза», а мы как раз шли им на смену в сопровождении лесничих – двух Сергеев.

О приближении к линии пожара сначала информирует запах гари. А затем взгляду открывается картина бед, которые натворил в лесу огонь. По кромке пожара тут и там – дымки, кое-где на минуту-другую вспыхивают языки пламени. А за этой «линией фронта» – километры сгоревшего леса. Траурный платок опалённого мха, почернелые стволы сосен и берёз,
а выше – рыжая хвоя. Прямо лес ной Чернобыль... Выгоревшие участки дороги зияют извилистыми метровыми провалами; торф выгорает под корнями деревьев, и они, лишённые опоры, падают, образуя лесные завалы, которые приходится то переступать, то обходить…     

- Ребята, это круче, чем в армии, — делился на перекуре кто-то из парней, рассматривая вспухающую на пятке мозоль. – Потому что в армии такого не было…

Объявленная губернатором «мобилизация», и правда, по духу крепко отдаёт военными сборами. Вот так живёшь себе, ходишь утром на работу, и вдруг – раз! – изволь через час мчаться непонятно куда, спать в палатках, есть сухпай и копать в лесу канавы. Хорошо, пожарные – парни тёртые и к неудобствам стойкие. Да и со снабжением у нас, судя по весу рюкзаков, неплохо. А лесничие рассказывают, как встречали группу одного из архангельских предприятий – к жизни в лесу люди оказались совсем не готовы. Спали в каких-то шалашах, чай кипятили в консервных банках… Что проку в лесу от таких «пожарных»?.. Разве что — солидные цифры.    

Лагерь разбиваем около озера Кривец. Здесь огонь дошёл почти до воды, оставив зелёной лишь сырую болотистую кромку, на которой золотится поспевшая морошка. За озером поднимается к небу струйка дыма – небольшой очаг действует между озером и сырым болотом. Лесничие говорят, что тушить такие «дымки» – только зря тратить время и силы. Сами прогорят и к осени потухнут, ведь идти-то огню некуда.   

Пожары-путешественники

Лесничий Сергей Коноплёв не припомнит за свою двадцатилетнюю практику такого разгула пожаров в Архангельской облас ти. По самым предварительным прикидкам, за два летних месяца огнём пройдено больше 25 тысяч гектаров. Это как-то невообразимо много. Помню, читал где-то: в 70-х годах пришедший из Карелии пожар уничтожил в Финляндии 8 тысяч гектаров леса – это стало для финнов национальным бед-ствием. Сгоревшие деревья вывозили с пожарища ещё несколько лет, потом проводили масштабные лесовосстановительные работы.

Неспециалисту может показаться, что огонь гуляет по лесу как ему заблагорассудится. Но это не совсем так: его поведение – целая наука. Есть в лесу «магистрали», по которым распространяется горение, а есть участки, которые огонь обходит.

Крепким словцом поминают лесничие мелиорацию, проведённую в этих местах в 70-е годы. Тогда кто-то вообразил, что на месте осушенных болот скоро вырастет крепкий, пригодный для заготовки лес. Этого не произошло. Но как знать, не в то ли самое время в лесу была заложена «бомба», рванувшая через сорок лет?.. Ведь при проведении мелиорации были выкопаны тысячи канав, уровень воды снизился, болота стали суше. А ведь болото – естественный природный резервуар, способный накапливать влагу и постепенно в течение лета «отдавать» её лесу, увлажнять его. Что же произош ло? Тонны торфа, извлечённые при прокладке канав, складывались по берегам в ровные насы пи-кавальеры. Торф, лишённый подпитки влагой, высох, и теперь пожары путешествуют из одного лесного квартала в другой именно по этим кавальерам. Обычная картина на торфянике: длинная узкая дымящаяся полоска, а вокруг неё — выгоревший на сотни метров, а то и на километры, лес.   Кавальер – словно пирог с огнеопасной торфяной начинкой…  

Канавы, вдоль которых мы идём к кромке пожара, как назло, почти сухие. Местами оступишься – даже в ботинок не зальётся…

Лесничие кивают: иногда окончательно справиться с давно тлеющим торфяником способны только обложные осенние дожди. Что же могут люди? В лучшем случае – остановить движение огня…

Тактика тушения такова: мы окапываем кромку, отбрасывая тлеющие куски в сторону пожара. Копать иногда приходится на значительную глубину, перерубая корни, заваливая и оттаскивая деревья, если огонь уже успел нырнуть под них. Затем кромку необходимо залить водой. Носить воду приходится издалека, а из почти сухой канавы набирать консервной банкой. Воды же нужно много, очень много – пока не зальёшь на всю глубину пышущий жаром и чихающий белой золой торф…

За пять часов изнурительной работы с трудом удалось отвоевать у пожара десять-пятнадцать метров. Уходим в лагерь с ощущением, что силы были потрачены впустую и бессмысленно… Ведь нет никаких гарантий, что эти метры не будут уже к вечеру вновь захвачены горением. А дымящая полоска кавальера уходит вдаль ещё на сотни метров… По пути встретили ГТСку, которая доставила в лагерь мотопомпу и пожарные рукава. Но зачем они, если в лесу нет воды?..

Дождя бы, да сильного!..

Ночью, словно посочувствовав нашей беде, над озером разрази лась гроза. Своды палатки озарялись под вспышками молний, а проливной дождь не унимался часа три.

А на кромке пожара всё как вчера: дымки и языки пламени, словно полночи и не лил дождь. Но канавы приятно наполнены водой, и ребята начинают деловито колдовать над мотопомпой и растягивать рукава. Опять лопаты, топоры, разборка завалов и передача вёдер из рук в руки по цепочке. Но сегодня работа уже приносит результат: на пожар мы наступаем с двух сторон, и он нехотя сдаётся.

Ближе к полудню над нами пролетел вертолёт губернатора. Потом нам сказали, что глава области в тот день лично осматривал пожары и инспектировал работу команд. Следом прилетели два вертолёта с водосливными устройствами и пять часов подряд курсировали над нашими головами. Как выяснилось позже, они заливали тот самый «дымок» на другой стороне озера… Если учесть, что час работы вертолёта стоит около 80 тысяч рублей, ликвидация «дымка» обошлась казне не меньше чем в полмиллиона…

Бардака хватает…

Что и говорить, тушение лесных пожаров – удовольствие не дешёвое. Но, пожалуй, ещё дороже обходятся огрехи в координации действий различных сил и ведомств, участвующих в тушении. Лётчики-наблюдатели сообщают своему руководству координаты обнаруженных очагов, но лесничие, руководящие работой пожарных бригад непосредственно на местности, эту информацию часто не получают, и им приходится самостоятельно искать кромку по жара. Упущено драгоценное время. Или другой пример: предприятия добросовестно выполняют распоряжение КЧС (комиссии по чрезвычайным ситуациям. – Авт.), направляют работников к местам тушения пожаров, а там оказывается, что людей прислали с избытком, и делать им в этом районе нечего… А ведь людей оторвали от производства, предприятие понесло значительные расходы, не произвело продукцию…

Что ж, не зря говорят: на войне бардака хватает. А ведь у нас, как сказал губернатор, «фактически военное положение».

Пожар мы окончательно потушили лишь поздним вечером. В ту пятницу одной горящей точкой в Приморском районе стало меньше, а в субботу пресс-службы МЧС и правительства области бодро сообщили, что «в тушении лесных пожаров произошёл перелом» и «все пожары вокруг Архангельска потушены».

Впрочем, уже в понедельник очередная группа   пожарных-спасателей Соломбальского ЦБК по требованию областной КЧС вы двинулась в Приморский район на тушение торфяника…

Александр ПЕРЕПЁЛКИН.